Воеводина Татьяна:

О том, что число малых городов будет сокращаться, уже говорили. В конце 2010 года прошла информация о проекте создания двадцати городских агломераций. Более того, эти самые агломерации тогда считались частью предвыборной программы Медведева.

Что было в том проекте? Да, в сущности, то же самое и было, и даже чуть более детально. Признано: развивать малые города у нас бесперспективно. При этом говорится, что 90% городов у нас - малые. С населением до 100 000 человек. Поскольку работы (читай - жизни) там нет: народ оттуда перетекает в большие города. Это я вижу на примере Тульской области: народ из сёл течёт в райцентры, из райцентров - в Тулу, а из Тулы - в Москву.

Ну, вот и надо - учат государственные мудрецы – признать и закрепить (по-научному, "институционализировать") то, что и так есть: утечку народа, оголение территории. Чего уж... Марина Удачина, директор института инноваций, инфраструктуры и инвестиций, тогда успокаивала: "Развитие агломераций - естественный процесс во всём мире". Не иначе, под это дело замыслили расширение Москвы до Калужской области.

Объяснение, почему малые города выжить не могут, - солидное, экономическое. Развивать малые города невыгодно. Их поддержка, пояснила г-жа Набиуллина, ежегодно съедает несколько процентов от развития. И все почтительно умолкают: развитие, вы слышали – развитие! Не можем же мы отказаться от развития ради этого нищебродского замкадья. Раз невыгодно, раз экономисты подсчитали – ну так это совсем другое дело. И нечего распускать гуманитарные нюни про малую родину. Главное – экономическая обоснованность.

На самом деле только людям, никогда не занимавшимся никакой предпринимательской практикой (к ним, вполне вероятно, принадлежит госпожа министр), мнится, будто "выгодно-невыгодно" - это какие-то объективные, почти физические, параметры.

Конечно, кое-какие ориентиры есть, но больше половины успеха коренится в духе, в желании людей достичь результата, заработать, создать. Экономика рождается в духе, питается духом, болеет вместе с болезнью духа и умирает от духовной смерти своих создателей. На одной улице нашего посёлка два продовольственных магазина. Один процветает, другой загибается. Почему? Потому что одним людям очень хочется достичь успеха, а другие заранее смирились с поражением.

Когда говорят, что на малые города денег не хватит, молчаливо исходят из представления о государстве-собесе, которое раздаёт пенсионерам нефтяные деньги. Этих денег больше стать не может, сами клиенты собеса ничего сделать не способны – таково молчаливое исходное предположение, на котором базируется наша государственная мысль.

Для собеса действительно удобнее всех свезти в одно место. И чтоб их не было чересчур много, а то всем не достанется. Права, права была Маргарет Тэтчер: для обслуживания трубы нам и пятнадцати миллионов хватит. А уж пятидесяти – за глаза. Но если мы хотим богатство увеличивать, а не только распределять, если намерены создавать новые ценности, – тогда нам нужны малые города, и деревни нужны, вообще мы должны осваивать и заселять территорию.

Мы живём в эпоху трагического упадка духа. В том числе и предпринимательского духа. Предприимчивости многим хватает только на то, чтобы добежать до Москвы. Люди бросают свою родину, и страна оголяется. И всё это проявления слабости и упадка.

И физическая жизнь наша - в согласии с жизнью духа - вместо расширения сужается, уменьшается, скукоживается, усыхает. Политическое выражение такого упадка - проект о создании городских агломераций и эти разговоры об "объективном" характере оголения территории.

Как все будет происходить конкретно – никто не знает. Вообще, сегодняшний тренд – это не вести события, а подстраиваться под их течение. Поэтому, когда журналисты называют высказывания Нибиуллиной "урбанистическими инициативами", это не имеет ничего общего с действительностью: никаких инициатив, в смысле начинаний, тут нет. Это просто признание факта с полным отказом от оценки и воздействия.

Но всё-таки попробуем представить.

Провинции - не будет. Что будет? Да ничего. Пустыня. Правда, заросшая берёзками. В старину ведь "пустыней" назывался лес: монахи-пустынники удалялись в леса.

Мы будем жить в огромных городах, в бетонных многоэтажках? На сколько поколений нас хватит? В многоэтажках народ не размножается. На асфальте не рождается творческих идей. Был такой немецкий антрополог Ганс Гюнтер - он прямо говорил: "Народы рождаются в деревне и умирают в городе".

И правильно говорил. Именно из деревни черпает силы любая развивающаяся цивилизация. Человек, проживший жизнь в бетонной многоэтажке, никогда ничего существенного не придумает. Его мышление плоско, как бетонная плита. Почему? Да потому, что он должен видеть лес, реку, жучков-паучков. Ребёнком должен всё это видеть, чтобы вырасти не роботом. Наша великая литература 19-го века, главный предмет нашей национальной гордости, создана жителями поместий. А современное, с позволения сказать, искусство - жителями бетонных коробочек. Из жителей многоэтажек рекрутируются писатели и читатели твиттера.

Жители многоэтажек не размножаются. Почему? По-видимому, человек подсознательно ощущает тесноту, ограниченность территории. Зоологи знают: если привезти кроликов на остров, они размножаются ровно до того, пока хватает корма. А дальше - помирают с голода? Да нет, они просто в какой-то момент прекращают размножаться. Включается механизм, который сигнализирует: места мало. В городе небоскрёбов – Гонконге – детей практически не видно.

Я живу в подмосковном посёлке. Рядом с городом, но люди тут живут в частных домах с садиками, с синицами и белками за окном, с грядками, яблонями и всем прочим. Так вот в классе, где учится моя дочка, несколько многодетных семей (по-настоящему многодетных: по 4-6 детей), а однодетных почти нет. Видимо, работает какой-то неосознанный механизм, сигнализирующий: место есть, размножаться можно. Если мы хотим остановить вырождение - делать надо аккурат противоположное: возвращать людей на землю!

Был такой в высшей степени неоднозначный персонаж, прибалтийский немец Альфред Розенберг. Воспитывался и учился в России в высшем техническом училище, потому, наверное, Гитлер впоследствии назначил его министром по делам восточных территорий. Впрочем, развернуться на этой ниве он не успел. Розенберг написал книжку "Миф двадцатого века". Среди философического мутномыслия встречаются истинные бриллианты немецкой управленческой мысли. Например, такой.

Люди (вовсе не унтерменши с восточных территорий, а вполне расово чистые немцы) не должны жить в больших городах. Это нездорово и неестественно; большие города - уродство современной цивилизации. Более того, лучше всего им жить в деревне. Кто не понимает своего счастья - заставлять. Лучше насильно процветать в деревне, чем свободно вымирать на асфальте, - рассуждает автор.

Как только город разрастается свыше ста тысяч человек, его необходимо расселять. Любопытна аргументация. В числе прочего - большим городом невозможно эффективно управлять. Даже немцы это признают! Сто тысяч - это максимальная величина поселения, которое бургомистр может обойти пешком и увидеть своими глазами, как обстоят дела. Если больше - придётся пользоваться чужими сведениями, а это всегда управленческий риск.

Что же будет происходить в этих агломерациях? Как это вообще будет выглядеть? Наверное, все жители будут сидеть за компьютерами и посылать друг другу мейлы. Ведь есть же закон Паркинсона, по которому организация, где более трёхсот человек, вообще не нуждается во внешнем мире и обходится своими внутренними разборками-переборками.

В общем, опубликована программа закрытия России. Как бабульку из неперспективной деревни внуки забирают на дожитие в город, а там - и на кладбище. Говорить об этом вслух было бы бестактно, да и не нужно говорить - все и так понимают, как оно есть.

А ведь было, было... Исторически недавно пели: "Мы на край земли придём, мы построим новый дом и табличку прибьём на сосне..." Лет 50 всего назад это было. Экспансия была, натиск, освоение территории.

А теперь мы будем дремать потихоньку в хосписе и смотреть сны о бывшей жизни: "Снятся людям иногда их родные города..."